Новости Одессы
Я знаю, чего надо требовать от власти немедленно: чтобы заседания в Малиновском суде сделали выездными и проводили в большом зале. Например, в большом актовом зале в Апелляционном суде Одесской области. И чтобы спецподразделения стояли заранее, как на Ланжероне, в шлемах и со спецсредствами. А не горстка ментов под стеночкой, как девчонки на танцах. Правда, в суде внутри они делали разделительный барьер, и в зал не пропускали. Но был никакой контроль перед входом.
Пока координатор нашей группы Татьяна Герасимова была в зале, я пыталась понять и как-то утихомирить ситуацию снаружи. Сначала пыталась разъяснять, потом рассказывала про 2 мая, как Шехерезада, чтобы успокоить буйных, потом пыталась говорить с каждым отдельно, потом общалась с ментами. Потом попала в кольцо «Самообороны» и «Правого сектора» вместе с активистом Куликова поля, пыталась его увести и стала свидетелем того, как его сначала попытался ударить дубинкой пожилой представитель «Правого сектора» (его остановил Кожухарь), а потом меня отодвинули, и у него выдернули паспорт из кармана, и это сделал боец АТО.
Как я поняла, он приехал на ротацию. На его лице была решимость, в кармане — нож (менты хотели отобрать, но он показал какое-то удостоверение, которое они долго изучали, и они не стали его забирать). Он громко говорил и прямо объявил о своём намерении зайти в зал, где судят «сепаров». Я долго с ним говорила, мне удалось постепенно отвлечь его внимание на себя и перейти на спокойный тон. Он спросил: «2 мая — это был правильный день или нет?». Я стала рассказывать про у/д, про то, кого судят сейчас, кто потерпевшие. Я рассказала ему, что до его прихода уже дрались, шумели. Кричали, пели гимн и «Вставай, страна огромная». Я просила его не шуметь и объясняла, какие последствия будет иметь скандал под судом. Тогда он задал два основных вопроса: почему суд проходит в таком маленьком зале и есть или нет на скамье подсудимых менты, из-за спин которых стреляли. Нет, ответила я, конечно, их нет. «Везде предатели, — сказал он, — тогда мы станем вершить правосудие сами, исполнять наказание прямо на месте. Я там, в АТО, режу глотки врагам. Я знаю, что делать».
Степень агрессии с обеих сторон была настолько велика, что я поразилась, что мне хоть немного удалось её снизить. Хотя меня назвали и «колорадкой», и провокатором, и угрожали, что я буду сидеть в тюрьме.
На улице стояли бойцы «Самооборон», «Правого сектора». Это был кошмар. Когда зачитывали список, кого вызывают в зал, атошники кричали «Позор ОБСЕ!», когда заходил Бартолини.
Толпа. Вот что страшно. Инстинкты и агрессия, и все. И толпа на одного. Сначала на «Сашу-небоскрёба» с Куликова, потом на Антона Доценко, потом ещё на кого-то.
При этом я понимаю, что люди переносят свой гнев за войну, за смерти, за горе — на пришедших в суд. Достаточно сказать им «фас!» — и всё, толпа на одного.
На видео видно, как НЕ работала милиция.
Светлана Подпалая
